Между тем, я сегодня себя куда лучше чувствую. Слышу правым ухом, дышу правой ноздрей. С левой стороны все куда хуже, а в ухе левом еще и постреливает иногда. Кашель меня почти отпустил, но грудь все равно болит и клокочет.
Под утро снился очень правдоподобный сон. Как-будь меня срочно вызвали работать на какую-то новую работу, а у меня ребенок маленький и его кто-то за меня сдал в садик. И вот я еду в перерыв эту свою ляльку успокаивать, ибо лялька напугана. Прихожу, а там на первом этаже дорогущий и пафосный ресторан: зеркала, хрусталь, мебель на изящных ножках. Дама-администратор проводила меня наверх, где у них садик находится и выводит ко мне маленькую белобрысую девочку лет 2-3 (чем-то очень похожую на Некину Майю). И вот этот мой ребеночек в красивом платьице и кофточке, жалуется мне, что никто с ней играть не хочет, одна она боится, и чтобы я забрала ее с собой. Сонечка, говорю я ей, мамочке нужно на работу. И было мне ужасно жалко и свою Сонечку, и саму себя, потому как мамочке нужны денежки, чтобы оплачивать пафосный садик.
Написала заявление на увольнение. Отнесла одной из начальниц. Та заохала, мол, вы куда в кризис, вы ж такая хорошая. А давайте, говорит, мы вам за дорогу доплачивать будем, придумаем что-нибудь. Чего? Вы тут уже и не знаете, как с нас еще срезать, какая доплата? Она меня все равно не спасет. Отнесла в отдел кадров, сижу довольная. Жалко бросать, мне тут тепло и уютно, но это не я, это жизнь такая.
Маменька клеила-клеила обои на кухне, потом позвонила мне и сказала, что ей эти зеленые обои до бешенства не нравятся. Зеленую кухню очень хотела я, хоть зеленый не самый мой любимый цвет. А уже маменька купила обои, которые понравились нам обоим. Уж не знаю, что там такое, но я сказала, что если бесит, то и нечего доделывать. Мда. Ни зеленой кухни, ни новой кухни мне не видать.
Вот как начался этот пиздец в апреле, так все тянется и тянется. Уже начинаю понимать, почему люди начинают бегать по церквям и бабкам. Надеюсь, мои способы избавления от порчи, сглаза и прочей хуеты сработают.