06.05.04

Мышь грызла прутики клетки. Иногда переставала работать зубами, садилась на задние лапы, о чем-то думала, скосив ушастую морду в бок, потом снова начинала грызть клетку.

Мышь была серенькая, маленькая. Шерсть у нее шла аж до самого кончика хвоста. Одно ее ушко было драным, во втором, если очень приглядеться, висела миниатюрная булавка, чуть больше резцов зверюшки. Мышка отличалась от своих сородичей по клетке видной живостью. На задней левой лапке болталась красная ниточка. Что значило, что над зверьком ставились опыты. Мышка была заражена чумой.

Когда люди в белых халатах рассортировали грызунов, мышка попала к таким же как она, с красными нитками на лапках. Потом был долгий переезд куда-то. Потом было что, чего мышка не поняла, но в клетке вдруг появилось дыра и серая мышка с булавкой в ухе была из первых, кто выскочила из нее.

Так мышка снова обрела свободу…



С потолка в тазик капала вода. Мых, почесав ухо, вылила воду из одного тазика прямо на пол, подставляя его под очередную струйку. Хотелось есть. Но нужно было в начале позаботиться о том, чтобы в норке было хоть чуток сухо. Норка Мых была, естественно, в канализации, в ответвлении одного из коридоров. На верху уже которые сутки шли дожди. Все Мыхино тело чесалось неимоверно, местами она расцарапала его до не больших ранок.

Нужно было выбираться наружу.

Мых это знала. Вот только куда и за чем?

Мышка жила в канализации примерно с неделю. Хорошо помнила светлую, пахнущую чем-то приторно-сладким, лабораторию, как выбралась из клетки, как нашла уютный закуточек – похоже, до нее здесь жили бомжи. Что бы до лаборатории она помнила крайне смутно, обрывками. Обрывки не складывались, и Мых понимала, что когда она сложит их во что-то целое, то многое ей станет ясно.

Например, нужно было как-то объяснить метаморфозы, которые с ней происходили. Мых могла менять свой облик. Мых могла быть и серой мышкой, что сновали под ногами, и быть похожей на людей. Правда, выбиралась наверх, в город, она все же в виде мышки, ибо так было удобнее искать еду. Еще, мышка понимала, что закорючки на шуршащей бумаге – это буквы, а сама бумага – газета. Буквы складывались в слова, слова - в фразы.